Когда сидишь вот так в одиночестве, наедине с открытым балконом, пачкой сигарет и острым запахом осени, а негритянский блюз звучит так мучительно, единственное спасение, на которое всё еще имеешь право рассчитывать - недопитая бутылка виски, подмигивающая из деревянного шкафчика.
Смятые салфетки, кубики льда, кружащиеся под "Hey Joe", и я как рыба, выброшенная на берег, уже готова задохнуться.
Это одна из настолько очевидных аксиом моей жизни, что я даже не считаю нужным о ней распространяться: я, кто-то другой, кто угодно, хоть все человечество – мусор по сравнению с единственной нотой Хендрикса. Я свою жизнь ценю куда как меньше. А уж психические испражнения мои или чьи угодно, на это и вообще положить – по сравнению с этим.
Забавно, что многие люди, упрекавшие меня в эгоизме, высокомерии и бессердечии, чертовски обижались, когда я озвучивала вышеприведенную сентенцию. Очевидно, они при всей своей доброте и всем своем величии ценили свою жизнь дороже Хендрикса. Что не умаляет их доброты и величия. По сравнению, разумеется, со мной, ебучим снобом.