Предоставив определенным мыслям убежище у себя в голове, я просто не могу их выдавать...
С тех пор, как я уехала от Дрю, многое изменилось, нельзя сказать, что старый мир рухнул, но перевернулся точно. Знаете, это было что-то вроде Большого взрыва, Большого прорыва или Большого потрясения, кому как больше нравится.
Когда живешь полгода возле моря, ловишь закаты на горизонте, бегаешь по тёплому песку, засыпаешь и просыпаешься рядом с любимым мужчиной, совершенно не задумываешься об этом. Фокус в том, что счастье оценить чертовски сложно, к тому же, я сторонница того, что опоздавшие мысли лучше никогда не высказывать.
Возвращаюсь домой, оглядываюсь назад (хотя тысячи раз давала себе обещание этого не делать и тысячи раз нарушала его), и ломаюсь, в буквальном смысле ломаюсь от тоски как какая-нибудь тростинка. Вою на луну осенними вечерами, разговариваю с собакой, прижавшись к ней калачиком, пою фикусам, в общем, если говорить проще, схожу с ума огромными шагами. Наверное, вы знаете, как это бывает? Но самое забавное во всём этом, что в тот момент, когда ты доходишь до черты отчаяния, когда ты в очередной раз превращаешь свою белую подушку в далматинца, ты вдруг понимаешь, что когда тебе 22, в голове полно безобразия и безумных идей, а кошелёк набит зелёными фантиками, довольно глупо изображать из себя кисель.
И теперь я не знаю, действительно не знаю, что сказать всем этим людям, которые пришли поплакать. Мне надоело поднимать рейтинги бумажных платочков.
Когда живешь полгода возле моря, ловишь закаты на горизонте, бегаешь по тёплому песку, засыпаешь и просыпаешься рядом с любимым мужчиной, совершенно не задумываешься об этом. Фокус в том, что счастье оценить чертовски сложно, к тому же, я сторонница того, что опоздавшие мысли лучше никогда не высказывать.
Возвращаюсь домой, оглядываюсь назад (хотя тысячи раз давала себе обещание этого не делать и тысячи раз нарушала его), и ломаюсь, в буквальном смысле ломаюсь от тоски как какая-нибудь тростинка. Вою на луну осенними вечерами, разговариваю с собакой, прижавшись к ней калачиком, пою фикусам, в общем, если говорить проще, схожу с ума огромными шагами. Наверное, вы знаете, как это бывает? Но самое забавное во всём этом, что в тот момент, когда ты доходишь до черты отчаяния, когда ты в очередной раз превращаешь свою белую подушку в далматинца, ты вдруг понимаешь, что когда тебе 22, в голове полно безобразия и безумных идей, а кошелёк набит зелёными фантиками, довольно глупо изображать из себя кисель.
И теперь я не знаю, действительно не знаю, что сказать всем этим людям, которые пришли поплакать. Мне надоело поднимать рейтинги бумажных платочков.